Промышленные кластеры Петербурга и Ленобласти в 2022 году чувствуют себя по-разному. Так фармацевтический и пищевой продолжают держать удар перед лицом санкций, демонстрируя и рост производства и новое для петербурга офсетное контрактование. В автомобильном и логистическом кластерах положительных перспектив не видят – падение здесь составило на 65-80%. Эксперты считают, что будущее промышленных кластеров определит уровень государственной поддержки, поскольку именно государство в нынешних реалиях стало главным оператором рисков.
Петербург был и остаётся лидером в развитии кластеров. Так по данным Центра кластерного развития «Технопарк Санкт-Петербурга» сейчас в городе функционирует 15 кластеров , которые включают себя 900 предприятий (640 к ним относятся к малому и среднему бизнесу). Это кластеры информационных технологий и радиоэлектроники, транспортного машиностроения, композитный, станкоинструментальный, туристический, фармацевтический и другие, в том числе — протокластеры.
В соседнем 47 регионе по информации Центра поддержки промышленности Ленинградской области функционирует пять промышленных кластеров, которые объединяют более 80 предприятий – лесопромышленный, химический, судостроительный, металлообработки и строительных материалов, и кластер пищевой промышленности, который был создан в этом году.
«Слишком большие, чтобы упасть»
Несмотря на реалии в виде санкций и объявления т. н. частичной мобилизации, эксперты и представители профильных госорганизаций считают развитие кластеров, как более перспективный и устойчивый экономический формат.
«Кластер – это, в первую очередь, площадка для повышения конкурентоспособности региональных предприятий, создания новых производственных и кооперационных цепочек, расширения рынков сбыта предприятий, решения общих проблем и привлечения инвестиций. – комментирует генеральный директор Центра развития промышленности Ленинградской области (ЦРПЛО) Вера Штокайло. – Так, например, совместные проекты участников кластера позволят с меньшими издержками осваивать производство продукции и содействовать развитию новых направлений деятельности, продвигать значимые для отрасли инициативы и продукцию предприятий, участвовать в отраслевых выставках, форумах, находить новых бизнес-партнёров», – перечислила достоинства кластеров Вера Штокайло. По её словам инициаторами создания кластера, как правило, выступают сами предприятия. «Это означает, что они видят перспективы и возможности в такой форме взаимодействия. Как правило, группа предприятий обладает большей устойчивостью и потенциалом в целом, чем отдельная компания», – уверена госпожа Штокайло.
«Кластеры сейчас чувствуют себя приемлемо в силу эффекта масштаба. Благодаря своим объёмам и вовлечённым ресурсам они слишком большие, чтобы упасть. Предприятия в кластерах рассчитывают на получение заказов, оплачиваемых из бюджета», – комментирует ситуацию в развитии промкластеров Петербурга и Ленобласти экономист Дмитрий Прокофьев.
«Если вынести за скобки промышленную основу, то кластеры можно представить как плотную сеть экономических отношений, которые создают конкурентные преимущества для связанных фирм в конкретном регионе. Затем это преимущество становится стимулом для аналогичных отраслей и поставщиков этих отраслей развиваться или перемещаться в регион. С точки зрения организации и управления промышленностью, с кластерами легче работать, это более управляемый набор, чем отдельные предприятия», – дополняет член экспертного совета по развитию конкуренции в сфере государственных и муниципальных закупок и закупок госкорпораций Комитета по защите конкуренции Госдумы РФ Дмитрий Тортев.
Кластеры в заморозке
Опасения экспертов и чиновников вызывает автокластер Петербурга и Ленобласти.
Из-за санкций со стороны США и ЕС, предполагающих в частности, запрет на ввоз запчастей в РФ, а также и частных решений мировых автоконцернов уйти с российского рынка, основные три автопредприятия города – «Хендэ Мотор Мануфактуринг Рус», Nissan, «Тойота Мотор» фактически остановили работу. «Сейчас все три завода находятся в простое с неясными перспективами, а часть производителей объявила о полном уходе из России. Контур рынка автопрома будет в значительной мере замещён производителями из Китая, Ирана, Индии, но что будет с автокластером — пока не очень ясно», – комментирует Дмитрий Тортев.
По данным Петростата в 2022 году производство автомобилей в Петербурге упало на 85,5% (отгружено продукции на 131,8 млрд руб.), в Ленобласти – на 65% ( 7,2 млрд руб). При этом 47 регион в основном производил запчасти для питерского автокластера и потому пострадал чуть меньше. Например предприятие по выпуску стальных штампованных дисков «МВ Кингисепп» пока работает в обычном режиме.
Отметим, что ранее в 2021 году, петербургский комитет по экономической политике в 2021 году автомобильный кластер города произвёл 368,2 тыс. автомобилей, что оказалось на 13,4% больше, чем годом ранее. Тогда петербургский кластер производил 9 моделей авто (общее количество автомобилей, произведённых в РФ за минувший год – более 1 млн. штук).
Ранее, в 2019 г. в областном Всеволожске прекратил работу завод Ford. В феврале нынешнего года промплощадку выкупила корейская компания Sungwoo Hitech, чтобы производить там чехлы для завода «Хендэ Мотор Мануфактуринг Рус» (инвестиции в перевооружение составили почти 7 млрд руб.). По понятным причинам запуск новой площадки так и не состоялся.
Не менее остро стоит проблема загрузки логистического кластера города. Так заведующий кафедрой конкурентного права РАНХиГС Андрей Тенишев недавно доложил о падении оборота контейнеров на 75%, а в отдельных терминалах – до 100%. «Если мы не обеспечим в ближайшее время полноценную перевозку этих грузов, то надо забыть про провозглашенные поворот на Восток и трансформацию экономики», – ещё летом предупреждал эксперт.
«Такое положение крайне негативно сказывается как на экономике Петербурга и Северо-Запада, так и страны в целом. От полного коллапса отрасль спасает относительное снижение спроса на перевозки, связанное с уходом больших иностранных грузоотправителей», – считает Дмитрий Тортев. Он уверен, что в перспективе проблему логистического кластера должны будут решать на госуровне, в том числе – путём создания национального контейнерного перевозчика. «Могут ли здесь быть использованы механизмы специальных инвестиционных или офсетных контрактов – вопрос для большой дискуссии», – рассуждает в беседе с изданием господин Тортев.
Кластерные перспективы
Впрочем, говорят эксперты, в судьбе кластеров Петербурга и области есть положительные примеры. Например фармацевтический кластер. Подтверждение тому – первый в городе офсетный контракт на создание формпредприятия на 16,8 млрд руб с инвестициями, минимум, в 2,3 млрд рублей. Контракт предполагает, что в рамках фармкластера произведут средства для борьбы с раком (легких, щитовидной железы, меланомы и др.), препараты для предотвращения и лечения тромбов, диабета, биполярного расстройства, наркотической зависимости, деменции и депрессии, эпилепсии, профилактики инсульта, анемии. «Механизм привлечения инвестиций, который предоставляют госзакупки в виде офсетных контрактов, позволяет инвестору и публичной стороне выстраивать долгосрочные отношения (на срок до 10 лет). В основе этих отношений лежит создание в регионе новых производств, рабочих мест и повышение налогооблагаемой базы с одной стороны и обеспечение инвестору долгосрочного рынка сбыта производимой продукции с другой стороны. Ввиду этого даже регионы-флагманы государственно-частного партнёрства с высокой степенью кластеризации производства смотрят на офсетные контракты, как на эффективную альтернативу», – уверен господин Тортев. По мнению эксперта заключение первого офсетного контракта простимулирует развитие фармацевтического кластера.
Есть перспективы и у других кластеров, например в будущем Петербург предлагает инвесторам в рамках импортозамещения производить лифты, подвижной состава и коммунальную технику. Неплохую динамику в первом полугодии показали производители пищевой продукции в Ленобласти – индекс промпроизводства, в зависимости от отрасли, составил 20-40% относительно того же периода 2021 г.
«Что касается фармкластера, то спрос на его продукцию будет «в длинном тренде». Что касается остальной промышленности, то ее состояние в огромной степени будет определяться уровнем бюджетной поддержки, — считает Дмитрий Прокофьев. Однако объективных прогнозов, считает собеседник издания, в нынешней ситуации не сможет сделать ни один экономист, поскольку очень высок уровень рисков.
«Вся бюджетная политика в РФ строится на двух допущениях: что сохраняться нефтяные сверхдоходы за счёт которых будет профинансирована экономика и что бюджетные инвестиции должны будут заместить или подстраховать частные. Ключевой момент в том, что правительства оказывая поддержку тем или иным кластерам, берёт на себя функцию оператора рисков, оно принимает на себя ответственность за тот или иной проект. Если риски оценены правильно, проекты выдержат, если будут допущены ошибки, то кому-то придётся за это платить. В наших реалиях эскалация конфликта приведёт к увеличению рисков, деэскалация – к уменьшению», – объясняет Дмитрий Прокофьев. По мнению экономиста экстремальные бюджетные усилия вряд ли помогут долгосрочному развитию экономики, поскольку любая попытка резко нарастить объёмы производства или заставить производственные мощности работать с более высокой нагрузкой к структурным дисбалансам в экономике.
Кластеры в мире и в России
Отраслевые кластеры, как инструмент экономического развития в мировой практике известны с 1990-х годов прошлого века. Например в США в формате кластеров работает более половины предприятий (это почти 60% американского ВВП), в Европе насчитывается около 3000 промкластеров на 54 млн рабочих мест. Самые известные кластеры Хамбер в Великобритании, Нагоя а Японии, Индустриальный парк Сучжоу в Китае.
В России зарождение кластеров в инновационной сфере относят к 2006 году, когда правительство запустило проект по созданию особых экономических зон. Уже в 2009 был запущен проект «Сколково» и анонсирована господдержка кластерного развития в регионах. В 2014-2015 по закону «О промышленной политике в Российской Федерации» был прописан механизм, как должны создаваться и развиваться кластеры, в том числе – промышленные.
Изначально в РФ анонсировали 250 кластеров в 50 отраслях экономики, где основной упор делали на агропромышленном кластере, строительстве и туризма, однако на 2016 год реально работало 92 кластера в 40 регионах России (по воспоминаниям экспертов каких-либо значимых экономических результатов они не показали). Сейчас в реестр Минпромторга входят 47 промышленных кластеров из 37 регионов России, включая Петербург.
«В нашей стране развитие кластеров идёт, в целом, по азиатской модели, которая характеризуется насаждением кластеризации и высокой ролью государства», – резюмирует Дмитрий Тортев.
Ольга Головина.